В тот вечер вода сползла с глины и обнажила склизкий и ржавый музей невского краеведения. Такие музеи во время отлива открываются на многих городских набережных. Экспонаты потихоньку тают и наламываются друг на друга. Когда я подошел, они торчали из глиняного невского кефира и подсыхали. Берега Невы обильно удобрены кирпичом, в том числе и по транспортной причине. Раньше кирпич доставляли в Петербург по воде, это было дешевле, естественно, при перевозке и перегрузке товар падал в воду.
Пнул один ногой. Больно. Схватил корягу, поддел, перевернул – и на меня уставилась старинная глинопись – «Тырловъ». Повозил ботинком в воде. Кто такой Тырловъ? Ведь жил же он когда-то, завел свое кирпичное дело, богател. Для чего? Для того, чтобы через сто лет праздно шатающийся юноша в мокрых ботинках поддел его фамилию гнилой корягой? Нет, наверное, не для этого.
Подозревал ли Дмитрий Иванович Тырловъ-Жданковъ, потомственный почетный гражданин Шлиссельбургского уезда, покупая в 1896 году кирпичный завод у некоего Фукса, что кирпичи с его именем будут служить подпоркой для зарослей невской тины? Рядом с Дмитрием Ивановичем в компоте из кирпичной шелухи и винных пробок чинно возлегал кирпич «Елисеев». Яков Васильевич также был уважительно поддет и охотно поддался.
Где-то хлюпнуло. Знакомый звук подсказал, что ботинки дали течь. Да, ботинки нынче делают аховые, не то что раньше кирпичи. В стародавние времена, например, чтобы кирпич был безупречен, в глину добавляли опилки, солому и даже яичный желток. Такие кирпичи «на яйцах» были невероятно прочны. В старину кирпич делали, как пироги пекли. Только что глину месили ногами, затем вручную укладывали в формы и раскатывали скалкой, чтобы снять лишнее. Древнерусская наука даже придумала несколько способов трамбовки. Самый прогрессивный – деревянным мо-лотком, чекмарем. Затем ученые создали хлопушу. Это станок с формой и крышкой. Форму заполняли – крышку опускали – кирпич вынимали. Вся отечественная кирпичная отрасль долгое время держалась на одной только хлопуше. Центральное кирпичное строение Российской Федерации – Московский Кремль. Для его создания специально пригласили итальянских мастеров. Заморские инженеры «...кирпичную печь устроили за Андрониковым монастырем, в чем ожигать кирпич и как делать, нашего русскаго кирпича уже да продолговатее и тверже. Когда его нужно ломать, то водой размачивают. Известь же густо мотыками повелели мешать, как на утро засохнет, то и ножем невозможно расколупить».
С петровских времен петербургское кирпичное дело было поставлено широко и твердо. Поначалу, правда, в городе был всего один кирпичный заводик, он остался после шведского владычества и функционировал в районе Рыбацкого. Но к концу XIX века в Петербурге образовалась настоящая кирпичная диаспора – примерно 80 заводов. Ими владели люди разных сословий: и крестьяне, и дворяне, и князья, и бароны, и военные, и статские советники, и потомственные почетные граждане, и даже вдовы генерал-майоров. Для пущего успеха дела на продукции стали ставить клеймо, чаще всего это была фамилия хозяина производства. Если кирпич был негодным, то потребитель XIX века знал, на кого нужно жаловаться. Поэтому производители изрядно переживали за качество. А вообще, клейма в России делали еще в XII веке, но тогда это были не фамилии, а инициалы. Древнее клеймо обычно ставилось на самой маленькой по площади части кирпича – на тычке.
Впрочем, если отвлечься от истории России-матушки и вспомнить, например, Рим-дедушку, то можно узнать, что уже в I веке до нашей эры кирпич считали лучшим материалом для строительства. Особое ему восхищение в те мятежные времена выказывал римский архитектор и инженер Vitruvius. Он прямо заявлял, что дома, построенные из кирпича, должны всегда оцениваться полной стоимостью, независимо от их возраста. Люди пекут кирпич уже более четырех тысяч лет! О чем говорить, если, согласно фольклору, даже обезьяна Чи-Чи-Чи и та весьма успешно занималась коммерческой деятельностью по части продажи кирпичей.
Экспедицию по берегу Невы пора было завершать, но очень не хотелось, я, знаете ли, люблю старину. Еще в детстве живо интересовался старинными вещами (однажды принес с помойки домой «старинную сковородку» с остатками каши и поставил перед мамой на столе. Папин ремень тогда на время отвлек меня от предметов старины). Захотелось есть. Поднялся. Прошел еще метров двадцать вдоль гниющего изобилия набережной и споткнулся об очередной кирпич – «Пироговъ». Нет чтобы это был Татищевъ или на худой конец Акоповъ, так ведь нет – видимо, на каждого голодного рано или поздно найдется свой Пироговъ.
На время забыл о еде и зачвакал в сторону красновато-темных плиток, зажатых между песочными валунами рядом с бутылкой с блеклой надписью «Уксус». Процесс выковыривания занял несколько минут и добавил в мою коллекцию господ «Стрелина» и «Захарова». Захаровых было много. Кирпичом занимались и мать, и сыновья, они передавали дело друг другу по наследству. Семейный промысел процветал. Захаровы наряду с господами Пироговым и Тырловым были, как бы сейчас сказали, самыми активными участниками петербургского строительного рынка. Семейство настолько было увлечено своим делом, что в народе ходили легенды, будто у Захаровых даже дома вместо подушек лежат кирпичи. Завод «Захарова и Ко» находился в поселке Усть-Ижора. Те края можно назвать петербургским кирпичным оазисом, там стояло очень много заводов. В том числе в колонии Овцино, напротив Усть-Ижоры, прямо за невским лесопарком, осваивал кирпичное дело олонецкий крестьянин Макар Тимофеевич Стрелинъ.
После был отшлифован железкой кирпич с оттиском лошадиной подковы, такие раньше выкладывали при строительстве конюшен. Заводом «Подкова», кстати, владела вдова Спечинская, вместо своего имени она ставила на кирпичах знак. В завершение всего я добыл огнеупорный кирпич с якорем и загадочной надписью «HOGANAS». Как выяснилось, завод «Якорь» располагался в Ораниенбауме и был опекаем братьями Андреем и Тимофеем Елисеевыми.
Подкова и якорь – это не единственные экспонаты в музее кирпичных картинок. На многих кирпичах висит строгая птичка с двумя головами – российский герб. Такой знак могли ставить только государственные заводы. Как ни странно это звучит, но несколько крупных казенных кирпичных производств находилось на территории Александро-Невской лавры.
В Петербурге наступил вечер. На набережной зажглась желтая паранойя фонарей. Птицы сдержанно пели о весне. У воды с двумя баулами кирпичей кряхтел журналист В. В доме, на лестнице, я столкнулся с соседом-флейтистом. Сосед поправил ремешок халата и, не глядя на мои сумки, аккуратно спросил:
– Что несете? Никак, кирпичи воруете?
– Кирпичи.
Сосед улыбнулся, он был явно доволен своей шуткой. Обязательно подарю ему этот номер.
P.S. Теперь я точно узнал, как кирпичи оказались на нашей набережной. До пятидесятых годов на месте моего «сталинского» дома стоял другой, темно-красный, кирпичный, трехэтажный жилой дом. Когда его сносили, стены разбивали шар-бабой. Но кирпичи уцелели. В России умели делать кирпич.
Фотографии к статье:
Иллюстрация [1]
Иллюстрация [2]
Иллюстрация [3]
Иллюстрация [4]
Иллюстрация [5]
Фотографии кирпичей Дмитрия Горячева
Журнал "Адреса Петербурга" 6/18 2003г |
