В начале XIX века посещения Нарвы передовыми русскими писателями стали особенно частыми. Много внимания уделяли городу писатели-декабристы. Это объяснялось общим интересом декабристов к Эстонии в связи с крушением в Прибалтике системы крепостного права. Остзейские губернии стали своего рода «лабораторией», где декабристы проверяли свои теории, в которых видное место занимал вопрос об уничтожении крепостничества...
Николай Александрович Бестужев (1791 – 1855). Портрет А.А. Бестужева (Марлинского). 1823-1824 гг.
Декабристов-романтиков интересовало в литературе и таинственное средневековое прошлое Эстонии. Многие из них к тому же были биографически связаны с Эстонией. Так, мать одного из крупнейших писателей декабристского движения, горячего революционера, активного участника восстания 14 декабря 1825 г. Александра Александровича Бестужева-Марлинского (1797 —1837) была по происхождению нарвской горожанкой. Отец писателя, образованный человек лично знакомый с Радищевым, наперекор дворянской спеси своего времени женился на простой нарвской мещанке, выходившей его от тяжелых ран, полученных в шведской войне.
А.А. Бестужев-Марлинский по крайней мере четыре раза бывал в Нарве: дважды — в конце 1820 и в начале 1821 гг. во время поездки в Ревель (Таллин), в мае 1821 во время похода гвардии в Белоруссию и в 1824 г. по пути из Риги в Петербург.
Первые посещения Нарвы описаны Бестужевым в его замечательном, очень популярном в свое время произведении «Поездка в Ревель». Если по пути в Ревель у писателя не было времени осмотреть Нарву и он ограничился лишь беглыми замечаниями об облике города, то зато на обратном пути Бестужев посвятил описанию Нарвы целых два письма («Поездка в Ревель» состоит из отдельных писем). В этих письмах дано не только подробное описание Нарвы той эпохи, но писателю вспоминается и история нашего города: он дает краткую сводку противоречивых данных об основании Нарвы, о постройке крепостей, вспоминает героический штурм Нарвы войсками Петра I и подвиг Шереметева.
В самом городе большое впечатление на Бестужева произвела картина, открывающаяся перед глазами путешественника при въезде на мост. Но особый восторг вызвал у него нарвский водопад, впечатление от которого он передал в стихах и прозе. Описание водопада показывает нам, что Бестужев был знаком с рассказами и легендами нарвских старожилов.
«Голова кружится, — писал Бестужев, — внимая шуму волн: они стонут, разбиваясь о кремнистые утесы, стелются на них всплесками, и с пеною, с ревом текут, стрелой несутся далее. Рыболовы уверяют, что под наклоненными скалами порога есть пещеры, недоступные воде. Многие смельчаки пробирались туда сквозь бой водоворота и безвредные возвращались назад».
Исключительно красочный стихотворный рассказ о водопаде усиливается тем, что писатель дает нам картину водопада зимой, когда ледяные кристаллы кажутся ему на солнечном свету алмазами и тут же рядом
...струи, свергаясь пеленою,
как бы играют меж собою,
то брыжжут золотым снопом,
то гнутся радугою смелой,
то вспыхнувши цветным
лучом,
летят и гаснут в пене белой.
Нарвский водопад вызывал восхищение ни одного Бестужева.
Портрет князя Петра Андреевича Вяземского. 1830 - е гг. Соколов Петр Федорович (1787 - 1848.)
Близкий друг А. С. Пушкина, видный поэт XIX века Петр Андреевич Вяземский, неоднократно бывавший в Нарве, посвятил нарвскому водопаду одно из лучших своих стихотворений:
Несись с неукротимым
гневом,
Мятежной влаги властелин!
Над тишиной окрестной ревом
Господствуй, бурный исполин!
Жемчужною, кипящей лавой,
За валом низвергая вал,
Сердитый, дикий, величавый,
Перебегай ступени скал!
Дождь брызжет от упорной
сшибки
Волны сразившейся с волной,
И влажный дым, как облак
зыбкий,
Вдали их представляет бой
Все разъяренней, все угрюмей
Летишь, как гений непогод,
Я мыслью погружаюсь в шуме
Междоусобно-бурных вод.
Водопад напоминает поэту «человека, взбитого внезапною страстью». Вяземский послал свое стихотворение из Ревеля, где он отдыхал, Александру Сергеевичу Пушкину. В ответном письме Пушкин подробно разобрал произведение своего друга, о некоторых строках отозвался восторженно, другие подверг критике. Пушкин мог со знанием дела отнестись к разбору стихотворения не только как поэт, но и как человек, видимо, знавший нарвский водопад. Об этом свидетельствует его письмо к брату Льву Сергеевичу и сестре Ольге Сергеевне от 27 июля 1821 года из Кишинева. В письме он забрасывает сестру вопросами: "Возвратилась ли ты из своего путешествия? Посетила ли ты снова подземелья, замки, водопады нарвские? Забавило ли это тебя?" Мы не знаем, бывал ли Пушкин в Нарве, но без сомнения, через сестру или через кого-нибудь из знакомых был осведомлен о достопримечательностях нашего города, о водопаде.
Впрочем, кто только не писал о нарвском водопаде в эти годы?
Один из крупнейших теоретиков раннего декабризма, впоследствии заочно приговоренный царизмом к смертной казни, Н.И. Тургенев с чувством большой гордости записал в своем дневнике, что знаменитый в Западней Европе Шафраузенский водопад на Рейне в Швейцарии после нарвского не произвел на него особого впечатления. О нарвском водопаде писал А.Н. Муравьев, некто скрывавшийся под псевдонимом опубликовал в 1834 г. стихотворение «Скамья близ Нарвского водопада» и т.д.
У БУРНЫХ НАРВСКИХ ПОРОГОВ
Во время вторичного своего пребывания в Нарве в 1821 г. А.А. Бестужев-Марлинский опять посвятил немало часов осмотру города. В письме к одному из своих друзей он рассказывал: «Я был в Нарве, лазил по развалинам, спускался в подземелья, все видел, обо всем расспрашивал и очень много узнал. Дождь запер меня в комнате, и я едва залучил часок посмотреть водопад наровский. У меня есть листа два набросано о пути нашем...» Вскоре Бестужев в ряде своих произведений показал окрестности Нарвы.
Еще в «Поездке в Ревель» описание Нарвы он закончил вскользь брошенным замечанием, что «вдруг печальное воспоминание о несчастьи одного из предков моих, как тучей набежало на довольную мысль мою». Это был зародыш повести Бестужева «Гедеон», большая часть действия которой происходит в лесу, около Нарвского водопада.
Сюжет повести прост: ливонский рыцарь Шрейтерфельд, давно таящий в душе жажду мести, неожиданно нападает на поместье новгородского боярина Гедеона Бестужева, который некогда победил его. Шрейтерфельд забирает в плен дочь боярина. Немцы-рыцари делают привал около Нарвского водопада. Но жених дочери боярина Всеволод догоняет врагов. Шрейтерфельд, не желая отдавать пленную боярышню русским, убивает ее, а затем сам погибает в смертельной схватке с Всеволодом: они оба падают с обрыва в реку. Бестужев заканчивает повесть словами: «До сих пор, говорит боязливо предание, в час полуночи, когда молнии блещут в черных порогах Нарвских, встает ужасный призрак над рекой, и тени душегубцев блуждают по полю. А там, где свершилось убийство, где лилась кровь неповинная, и травка не вьется и ласточка не вьет гнезда своего». В этом произведении отразилось отрицательное отношение Бестужева к немецким феодалам. Повесть выдержана в типичном для писателя романтическом духе. В той же манере написана и другая повесть Бестужева «Замок Эйзен». В ней идет речь о жестоком, аморальном рыцаре Бруно фон Эйзене, замок которого находится в 30 верстах от Нарвы. Для повести, как и для всего творчества Бестужева в целом, характерно сочувствие к тяжелой судьбе эстонского крестьянина и ненависть к немцам-помещикам, не считавших крестьян за людей.
Портрет Кюхельбекера Михаила Карловича. С акварели Н. А. Бестужева 1831 г.
Короткое описание Нарвы мы встречаем в произведении и другого выдающегося писателя декабристского движения Вильгельма Карловича Кюхельбекера (1797—1846) в его «Отрывке из путешествия». В этом произведении описано путешествие Кюхельбекера из Петербурга в Западную Европу. На Кюхельбекера сильное впечатление произвела та же самая картина, что так восхитила Бестужева: «Вид города чрезвычайно живописен, развалины Ивангорода, как будто еще и теперь, подобно провидениям воителей, устрашают Нарву. Нарова шумит между древними укреплениями русскими и шведскими: две башни с противных сторон смотрят одна на другую н похожи на двух неприятелей, готовых вступить в бой». Кюхельбекер посетил все достопримечательности Нарвы: дом Петра Великого, старинные церкви (русскую и немецкую) и т. д. В отрывке имеются интересные зарисовки быта тогдашних нарвских горожан.
После неудачного восстания 14 декабря 1825 г. Кюхельбекеру удалось временно скрыться. Тотчас полиция разослала во все места, где, по ее мнению, мог бы находиться опальный поэт, циркуляр о необходимости поимки «государственного преступника» Кюхельбекера. Магистрат городское управление) Нарвы также получил предписание петербургского губернатора задержать декабриста, если он случаем окажется в городе.
Нарве пришлось быть и местом заключения некоторых декабристов после расправы над ними царя Николая I. В нарвской крепости были заключены рядовые участники декабристского движения — корнет гвардии Дмитрий Арцибашев и лейтенант Александр Цебриков. И позже Нарва была местом ссылки осужденных за политические преступления. Так, в конце 1831 г. в Нарву под надзор полиции был выслан В.С. Филимонов, автор знаменитой в свое время поэмы «Дурацкий колпак», которую высоко ценил Пушкин. Близкий к декабристам, Филимонов оказался связанным с кружком революционно настроенной молодежи, который был раскрыт царскими властями. К сожалению, мы ничего не знаем о литературной деятельности В.С. Филимонова в период нарвской ссылки.
Этим не исчерпываются связи писателей первой трети XIX века с Нарвою. Сохранилось письмо из Нарвы поэта Константина Николаевича Батюшкова: он останавливался здесь, отправляясь в 1807 г. в армию. В нашем городе неоднократно бывал проездом крупный русский поэт Василий Андреевич Жуковский, которому очень часто приходилось ездить по маршруту Петербург —Дерпт(Тарту). Бывал в Нарве автор и до сих пор популярной песни «Нелюдимо наше море...» поэт Н.М. Языков, автор известного исторического романа «Ледяной дом» писатель И.И. Лажечников и многие другие
«Поездка в Ревель» А.А. Бестужева-Марлинского сделала очень «модным» среди тогдашних литераторов «путешествия» в Таллин. Десятки писателей, известных и неизвестных, предпринимают на протяжении 1820—1850 гг. все новые и новые поездки по Эстонии и в своих «Записках» или «Письмах» неизменно описывают Нарву. Больше всего их привлекает феодальное прошлое Нарвы — эпоха рыцарства, все, что связано с рыцарским средневековьем. Интересуются они и историческими достопримечательностями города, напоминающими о Петре I. Некоторые путешественники дают всестороннее описание и современной Нарвы, порою наполненное большим количеством цифр и статистических данных. Встречаются иногда и описания быта состоятельных нарвских горожан. Лишь жизнь трудового люда города их не интересует.
Портрет литератора Павла Петровича Свиньина. Гравюра из книги "Сто русских литераторов" Т. 1. СПб., 1839. Издание Александра Смирдина.
Наиболее типичным из такого рода многочисленных описаний путешествий, характерным для целой группы произведений, является сочинение П. Свиньина «И моя поездка в Ревель 1827 года», опубликованное в журнале «Отечественные записки». В нем Свиньин подробнее другого любого путешественника рассказывает о Нарве. Он описывает дворец Петра I со всеми его реликвиями, повествует даже об истории покупки этого здания. Далее рассказывается о ратуше, упоминаются древние протоколы и грамоты, хранящиеся в ее архиве.
В произведении мы встречаемся и с описанием водопада. Со знанием дела рассказывает писатель об истории Нарвы, уделяя особое внимание боевым действиям при Петре I. Но, быть может, наиболее характерно для Свиньина статистическое описание современного состояния Нарвы. Тут он выступает уже не столько как писатель, сколько как исследователь-ученый: «В городе считается около 4000 обоего пола обывателей, в том числе около 1250 разного воинского звания людей, духовенства — 35 человек, дворянства — 69, чиновников гражданского ведомства — 278, купечества — 426, мещанства — 2306, нижнего класса рабочих около 150 и столько же дворовых». Далее с такой же точностью перечисляется количество церквей, каменных и деревянных зданий, количество ремесленников по профессиям. Свиньин также останавливается на промышленных предприятиях Нарвы, их продукции, на нарвской торговле. Путевых записок или «писем» первой половины XIX в., в которых повествуется о Нарве, насчитывается несколько десятков, но особого интереса они не представляют.
С. Исаков
преподаватель Тартуского университета
"Нарвский рабочий" № 90 от 28.07.1960 и № 91 от 30.07.1960
|
