2
Руся
(01.01.2025 23:55)
0
Петербургский листок № 170 от 24.06.1903
Гунгербург.
Интервью в лесу.—Новая кофейня.—Будущие блага.—Поздняя музыка.—"Волчья яма".—Вопиющее безобразие.—Прибытие иконы.
Совершив двадцативерстную "пешеходную" прогулку из Силламяг в Гунгербург, я отправился фланировать по Усть-Наровскому сосняку, где вдали от шумной и показной курортной жизни, на сыпучих песках дремлют старые сосны, наполняя воздух своим живительным смолистым дыханьем...
Вдруг я набрёл на новую дорогу, старательно проложенную среди песков, с многочисленными скамейками и мостиками, перекинутыми через болота, которые изредка попадаются в лесу. Эта дорога привела меня к обширной деревянной постройке, на которой работа кипела ключом. У колодца беседовал с подрядчиком господин в соломенной шляпе. Я с ним заговорил. Он сказался председателем комиссии по благоустройству Гунгербурга, А. Ф. Поворинским.
— Вы хотите знать, что у нас тут будет? Извольте. Новая кофейня строится, на днях состоится торжественное открытие. Как вам, вероятно, известно, о благоустройстве Гунгербурга заботится вот уже шесть лет особая комиссия, выделенная из состава Нарвской думы, которая раньше "управляла" курортом. С нынешнего лета со всех без исключения дачников Гунгербурга и соседнего Шмецке собирается в пользу этого самого "благоустройства" налог в размере четырех процентов с наемной платы за дачу. Вот на эти-то деньги, ещё далеко не собранные с дачников, мы и устроили идиллический уголок для гуляющих, которые тут и отдохнуть могут, и кофе получить, и булку домашнего печенья, и молоко, и простоквашу.. Знаете, как в Удриасе...
— Это ваш первый "дебют" по благоустройству?
— Да вы с неба свалились? Помилуйте! Мы тротуары ввели на всех улицах и nepeулках, водопровод, таксу для извозчиков, музыку... всё, одним словом! А в самом недалёком будущем у нас будет сообщение по телефону с Петербургом, у нас будет электрическое освещение, трамваи, наш чудный plage мы украсим крытыми галереями... Чего ж вам ещё? А вы говорите: первый дебют!
— Виноват, не знал... Ведь я живу за 20 верст от Гунгербурга, немудрено, что не слыхал о подвигах комиссии! А вот вы изволили упомянуть о музыке. Почему она у вас по утрам так поздно играет? Совсем не по-европейски! За границей в любом курорте уже в 6 часов утра все на ногах, пьют воды и гуляют "под музыку". Уж если вы хотите переделать Гунгербург на иностранный лад, так и утреннюю музыку следовало бы пораньше начинать!
— В том-то и дело, что местность можно переустроить как угодно, а "рассейские" нравы и обычаи никак не переделаешь. Играла у нас в былое время музыка с 8 до 10 ч. утра—и что же вы думаете? То есть, никогошеньки-то в парке нет, решительно ни одной души. Стали начинать в девять—придут два-три старика да десяток нянек с ребятишками, и только. А теперь, посмотрите, весь "монд" гуляет, потому что стали играть с 10 до 12-ти! Уж никакой курорт не искоренит привычку петербуржца превращать ночь в день, день в ночь и вставать поздно. А наши дачники преимущественно петербуржцы.
— Как будет называться новая кофейня, или вернее новая цель для прогулок?
— Кофейня так и будет кофейней величаться, а местность эта называется "Волчья яма"...
— Ой,—ой! Как страшно...
— Было когда-то страшно, много волков было, еще в допетровские времена...тут и ловили их местные крестьяне. Копали ямы, закрывали хворостом, а сверху поросёнка положат, или другое какое лакомство. Ну и шли волки на ловушку и проваливались десятками в западню. А теперь их и калачом сюда не заманишь! Тут у нас и огород свой будет, и молочное хозяйство, и птичник. Теперь тут пусто и дико кругом, а посмотрите, как охотно будут приходить сюда дачники! Кроме кургауза, да пляжа никуда не ходят теперь. А мы их и лес любить научим.
Г. Поворинский остался в лесу, чтобы отдать распоряжения по дезинфекции только что вырытого колодца, а я побрёл обратно. Раздумывая о благах, которые сыпятся в таком изобилии на гунгербургских дачников, я случайно наткнулся на одно вопиющее безобразие, на которое следовало бы обратить внимание комиссии по благоустройству: в лесу нет ни одной скамейки, а на пляже ни одной будки, которая не была бы украшена какой-нибудь скверной подписью, глубоко врезанной ножом в дерево! И кому только доставляет удовольствие заниматься такой гадостью? Я понимаю, что вырезать можно на скамейках инициалы, восторженные дифирамбы и меланхолические вздохи, в надежде, что их прочтёт и разгадает "та", или "тот", которым они предназначаются. Но пачкать дерево выражениями, от которых краснеют даже мужчины—это я не знаю как назвать. Говорят, что это дело рук подростков и взрослых шелопаев и лоботрясов. Но разве нельзя как-нибудь положить конец такому безобразию?
К.В.
|
