Каталог статей

 

В последние годы, мы наконец-то вспомнили о тех замечательных русских предпринимателях-меценатах, которые так много сделали для развития русской культуры и русского искусства конца XIX - начала XX в. Имена С.И.Мамонто­ва, С.Т.Морозова, Н.П. Рябушинского, К Т. Солдатенкова и других замелькали на страницах наших газет, журналов, книг (раньше было принято писать лишь о создателях знаменитой Третьяковской галереи - братьях Павле и Сергее Треть­яковых). Но многие ли из читателей зна­ют о том, что и у нас, в Эстонии, были выдающиеся русские предприниматели-благотворители, сыгравшие важную роль в истории местной русской культу­ры, что у нас, в Нарве, был музей, заслу­женно считавшийся одним из лучших провинциальных музеев Российской империи? Созданию этого музея Нарва (в конце прошлого - начале нынешнего столетия немаловажный культурный центр, где как бы скрещивались, переплетались три культуры - русская, эстонская и не­мецкая при преобладании первой) обяза­на супругам Сергею Антоновичу и Глафире Александровне Лаврецовым. Мы о них знаем позорно мало, биографии их до сих пор не написаны. Краткие биографические справки о супругах Лаврецовых в вышедшем более полувека тому назад дополнительном томе «Эстонского биографического словаря» крайне неполны по материалу и содер­жат ошибки и неточности, в частности, в них не верно указаны годы рождения супругов. Да и самому музею Лаврецовых, в сущности, посвящена лишь одна статья, напечатанная шестьдесят с лишним лет тому назад в издании, ставшем библиографической редкостью. Сергей Антонович Лаврецов, сын куп­ца, родился в Петербурге в 1824 году. Учиться ему пришлось лишь года полто­ра у дьячка, остальное он дополнил са­мообразованием. Девяти лет от роду С. Лаврецов стал помогать в торговых де­лах своему отчиму, хлебопромыш­леннику. Четырнадцати лет он поступил на службу по винному откупу, служил частью в Петербурге, частью в Москов­ской губернии. В 1850-е гг. С. Лаврецов поселился в городе Ямбурге, где начал собственное дело. Постепенно развивая и расширяя его, С. Лаврецов перевел свое предприятие в 1874 г. в Нарву, где осно­вал ректификационный и водочный за­вод, просуществовавший до 1898 г., до введения казенной винной монополии. У нас, прошедших курс советской школы, такие понятия, как "винный откуп", "вла­делец водочного завода", вызывают лишь негативную реакцию, так сказать, отрицательные эмоции. Но напомним, что винным откупщиком начинал такой крупный русский деятель, как В.А. Коко­рев, и никакого непосредственного отно­шения к спаиванию народа в кабаках они не имели. По воспоминаниям современников, С. Лаврецов был выдающимся коммер­сантом-предпринимателем, который отдавал все свои силы совершенство­ванию, развитию производства, «распо­лагая для сего исключительно своим, нажитым неустанным трудом капиталом.» Для С.A. не существовало русского "авось"... Сам труженик, С.А. не любил тунеядства... Будучи человеком в вы­сшей степени практичным и рас­четливым, С.А. не раз высказывал, что он не настолько богат, чтобы делать деше­вые вещи, и надо отдать справедливость, что все, что он сделал, - сделано основа­тельно. Во всей своей долголетней тру­довой жизни С.А. избегал тщеславия и показного и всего, что могло хоть косвенно повлиять на его честное имя. Чес­тные отношения он проявлял не только среди своей семьи, но они были у него со всеми, с кем только покойному пришлось иметь дело, - отмечалось в не­крологе. С.А. был, действительно, че­ловеком прямых и честных убеждений. Сохранился портрет С. Лаврецова. С портрета глядит на нас пожилой мужчина в очках с золотой оправой, с окладистой седой бородой, с седыми же, зачесанными набок волосами, с очень интеллигентным и почему-то даже чуть грустным лицом. Выразительны глаза - глаза доброго, с каким - то изумлением глядящего на свет человека. С. Лаврецов считал своим долгом уча­ствовать и в общественной жизни, многие годы был гласным думы в Ямбурге и в Нарве. Но главной сферой общест­венной деятельности С. Лаврецова рано стала благотворительность. Он был чле­ном ряда благотворительных обществ и учреждений. В последние годы своей жизни С. Лаврецов отдавал благо­творительности все свое время, все свои средства. Первое упоминание о благо­творительности "купеческого сына" С. Лаврецова относится еще к периоду Крымской войны: он "пожертвовал 2955 нижним чинам 4-го Учебного стрелково­го полка, при выступлении их 11 и 27 октября 1855 г. из крепости Нарвы, по чарке вина и по булке белого хлеба на каждого человека", за что ему была объявлена благодарность военного министра. Этот факт, конечно, интере­сен лишь как первое известие о филант­ропической деятельности С. Лаврецова, еще не имеющей особого общественного значения. Позже С. Лаврецов вносит деньги в ряд учебных заведений, где на его сред­ства могли получать образование дети малосостоятельных родителей. Он дарит участок земли богадельне Обще­ства призрения бедных, и сам руководит постройкой здания. В 1902-1904 гг. С. Лаврецов на свои средства строит в Нарве амбулаторию и при ней родильный дом. Они получили официальное название "Городская ам­булатория и родильный покой имени С.А. Лаврецова". На постройку здания С. Лаврецов затратил 30 000 рублей, и кроме того еще выделил 10 000 рублей на капитал, проценты с которого должны были идти на содержание заведения. Амбулаторию он дарит городу. С. Лавре­цов до мельчайших деталей продумыва­ет и проект здания, и работу амбулатории и родильного дома. Из-за этого он всту­пает в конфликт с городской управой, которая хотела назначить доктором в ам­булаторию городского врача, не владею­щего эстонским языком; Лаврецов же настаивал, чтобы врачи амбулатории и родильного дома, во-первых, не были перегружены посторонними обязанно­стями, а во-вторых, владели бы и эс­тонским языком. Но все же главной заслугой С. Лавре­цова перед ставшим ему родным городом Нарвой и перед русской культурой в Эстонии было основание в городе музея, получившего название Лаврецовского. Впрочем, не меньшую роль в создании музея сыграла и его супруга - Глафира Александровна Лаврецова (урожд. По­ленова). Она происходила из старинной купеческой семьи, была значительно мо­ложе мужа (родилась в 1851 или 1852г.), рано начала проявлять живой интерес к искусству. Во время своих нередких поездок по России и Западной Европе супруги Лаврецовы стали приобретать, коллекционировать произведения искусства (в том числе и прикладного), как и вообще всевозможные редкости, в особенности этнографические и естест­веннонаучные. По-видимому, более це­леустремленно Г. Лаврецова приступила к собиранию произведений изоб­разительного искусства с конца 1880-х гг. Она становится частой посетительницей петербургских художественных выставок, заводит широкий круг знакомств среди столичных ху­дожников. Об этом свидетельствует ряд автографов с дружескими надписями на фотографиях известных русских ху­дожников, подаренных Глафире Алек­сандровне. Они большей частью относятся к 1890-1891 гг. Среди них были фотографии с автографами И.К. Айвазовского, М.П. Клодта, Л.Ф. Лагорио, А.В. Маковского, Л.О. Премацци, П.И. Геллера, Г. П. Кондратенко и других. Приобретая у художников их картины, Лаврецовы думали не только о преумно­жении своей художественной кол­лекции, они стремились таким образом и помочь мастерам кисти и резца ма­териально. В целях поощрения молодых художников супруги иногда покупали и слабые ученические работы. Особенно они старались поддержать местных, нарвских художников, как русских, так и эстонских. По-видимому, большая часть экспо­натов будущего Лаврецовского музея была приобретена в 1890-е гг., но расширение собрания продолжалось и в начале XX в., в том числе и после смерти С. Лаврецова в 1906 г. Именно тогда были сделаны первые крупные закупки работ местных эстонских художников Э. Вербера, П. Арена, А. Промета, А. Янсена. После кончины супруга Глафира Александровна постаралась про­должить его дело и, как пишет автор ее некролога, "посвятила себя исключительно благотворительной дея­тельности". Многие годы она была попечительницей Братской Владимирской школы и второго нарвского министерского училища, почет­ным членом Общества педагогии и гигиены, учредила ряд стипендий для бедных учеников. Г. Лаврецова приступила к устройству на свои средст­ва санатория для больных детей в Усть-Нарове (Гунгербурге), где у Лаврецовых была дача. Дом Лаврецовых в Нарве был и свое­образным салоном, где собирались представители местной творческой интеллигенции, да и приезжие художники и литераторы. Хотя вкусы хозяйки салона, Глафиры Александровны были несколько устарелыми - судя приобретаемым картинам, ей больше нравилось академическое искусство XIX века, - тем не менее, она охотно поддерживала и молодых художников, идущих в своем творчестве совершенными путями. В доме Лаврецовых бывали такие в будущем выдающиеся - если не сказать великие - художники XX столетия, как Марк Шагал и Василий Кандинский. Очень многим обязан Г. Лаврецовой замечательный эстонский живописец Адо Ваббе. Он был одноклассником ее приемного сына Петра Иванова-Лаврецова /Фиделя/ и, благодаря ему, стал бывать в доме Лаврецовых. Хозяйка обратила внимание на художественные способности юноши и интерес к искусству и стала всячески поддерживать и развивать этот интерес, давала возможность ему срисовывать, копировать экспонаты своего собрания, позже и материально поддерживала А. Ваббе, когда тот отправился учиться в Ригу, а затем в Мюнхен. Кстати, А. Ваббе помогал Лаврецовой приводить в порядок ее художественную коллекцию; в доме Лаврецовых он познакомился с В.Кандинским, с которым позже поддерживал дружеские и творческие связи в Мюнхене. В доме же Лаврецовых А. Ваббе познакомился с племянницей хозяйки Зинаидой Поленовой, со своей первой любовью, оставившей заметный след в его жизни да, видимо, и в творче­стве. Без помощи Глафиры Александ­ровны А. Ваббе вряд ли стал бы тем, кем он в конце концов стал, - выдающимся мастером эстонского искусства. Можно предполагать, что и на даче Лаврецовых в Усть-Нарове (там они обычно проводили лето) также бывали приезжавшие в конце прошлого - начале нынешнего века на нарвское взморье на летние месяцы многие русские ху­дожники. В пользу такого предполо­жения говорит тот факт, что в собрании Лаврецовых оказалось много картин именно тех художников, которые посе­щали в эти годы нарвское взморье (Гунгербург - Шмецке -Меррекюль - Удриас) и рисовали его пейзажи, - В.В.Верещагина, И.И. Шишкина, Н.Н. Дубовского, А.И. Мещерского, Г.П. Кондра­тенко и других. Если верить устным источникам, художественное богатейшее собрание Лав­рецовых в приватном порядке с любезного разрешения хозяев уже с на­чала века посещалось любителями искусства. С. Лаврецов решает создать на основе своего собрания музей и подарить его городу. В 1902 г. он составляет тща­тельно продуманное завещание, соглас­но которому все его собрание после смерти завещателя и его супруги вместе с домом на Рыцарской улице, 104 долж­ны были перейти во владение города и в нем должен быть открыт "Городской му­зей супругов С.А. и Г.А. Лаврецовых". Причем на содержание музея С. Лаврецов выделил еще и специальный капитал в 25 000 рублей. В завещании под­черкивалось, что после приема го­родскими властями дома и собрания Лаврецовых "музей должен быть открыт безотлагательно... Плата за вход в музей должна быть назначена сколько возмож­но незначительная, на усиление средств музея, но не более пятнадцати копеек с каждого посетителя". Особо отмеча­лось в завещании, что "картины и другие художественные произведения и пред­меты, завещанные музею, не должны быть ни продаваемы, ни промениваемы никогда, а должны в том же виде, как поступили, оставаться на вековечные времена". Общее руководство музеем и приобретение для него новых экспона­тов, согласно завещанию, должен был взять на себя попечитель. Им, по же­ланию С. Лаврецова, стал Адольф Федо­рович Ган, бывший нарвский городской голова, благороднейший и умнейший че­ловек, которому Нарва и Усть-Нарова обязаны очень многим. После него же руководство музеем должен был осуществлять попечительский совет в составе нарвский городской голова, городском архитектор и директор гимназии. После смерти С. Лаврецова его завещание было обнародовано. Городска Дума на своем заседании 4 октября 1907 г. рассмотрела его и поначалу не приняла никакого решения: отцы города опасались, как бы содержание музея не ввергло их в расходы. Лишь после составления подробной сметы будущего му­зея, когда стало ясно, что выделенных Лаврецовым средств вполне хватит на его содержание и музей даже будет приносить доход в 500 рублей в год, Городская дума согласилась принять дар С. Лаврецова. Позже в знак благодар­ности дарителю она постановила зака­зать петербургскому художнику Белинскому портрет Лаврецова и вы­ставить его в городской ратуше в зала думских заседаний.

 

 

Согласно завещанию музей до смерти супруги Лаврецова Глафиры Александ­ровны оставался в полном ее распоря­жении. Г. Лаврецова занялась приведением в порядок, систематизацией и размещением по залам многочисленных экспонатов будущего музея. Она скончалась в феврале 1913г., успев, в основном, завершить эту боль­шую работу, но, не успев составить описи, каталога экспонатов. Поскольку престарелый А.Ф. Ган отказался от обязан­ностей попечителя, руководство музеем перешло к попечительскому совету, который и принял дом и имущество музея, нанял смотрителя музея (им стал бывший член Городской думы П.Ульянов) и поручил некоему М.Чехову составить полную опись экспонатов, что было им сделано. Городской музей С.А. и Г.А. Лаврецовых был торжественно открыт 9 августа 1913 г. в годовщину взятия Нарвы русскими войсками под командование Петра I. На открытии музея присутствовали петербургский губернатор гр. А.В. Адлерберг (напомним, что Нарва в ту пору входила в состав Петербургской губернии), нарвский епископ Никандр, освятивший новооткрытый музей, и другие официальные лица. В музее было десять залов, в основном на втором этаже красивого здания в старинном центре города. Музей был заслуженно признан одним из лучших, самых богатых провинциальных музеев Российской Империи. Он сразу же стал привлекать широкую публику - как нарвитян, так и гостей города. В 1915 г., несмотря на войну, его посетило 1543 взрослых, 676 учащихся и кроме того 1955 выздо­равливающих и раненых воинов (они до­пускались в музей бесплатно). Чем же привлекал Лаврецовский му­зей? Что составляло его богатство? Ответ на этот вопрос помогают нам дать две сохранившиеся описи (инвентарные книги) экспонатов музея -1913 г., состав­ленной, как мы уже указали, М.Чеховым (весьма неудовлетворительно), и 1930-1931 гг., весьма полной, составленной тогдашним заведующим музеем А. Соомом. Обе описи в настоящее время хра­нятся в Историческом архиве Эстонии в Тарту. В музее было примерно 8000 экспона­тов. Наиболее ценную часть составля­ло художественное собрание Лаврецовского музея (около тысячи экс­понатов). В свою очередь в нем самой ценной и обширной была коллекция рус­ского искусства - картины, гравюры, скульптуры, поэтому Лаврецовский му­зей смело можно назвать музеем русско­го искусства. Древнерусскую живопись в музее представляла коллекция икон (всего примерно пятьдесят экспонатов), среди которых были и иконы XVI в. Русское искусство XVIII в. - очень неплохое соб­рание портретов, чаще всего принадлежащих кисти иностранных мастеров, работавших в России. Здесь было два портрета молодого Петра I; возможно, один из них - работа Георга-Эрнста Грубе. К 1726 г. относился портрет Екатерины I, написанный известным мастером Иоганном-Генрихом Ведекиндом, кстати вначале работавшим в Таллинне, потом, после 1715г., в Нарве и лишь с 1720 г. в Петербурге. Портрет Екатерины I относится к числу наиболее характерных творений этого мастера. В экспозиции музея были также портреты Петра III и Екатерины II немецкого живописца Хейнриха Бухгольца, с 1760-х гг. жившего и работавшего в России. Другой портрет Екатерины II принадле­жал Лукасу Конраду Пфандцельту, прибывшему в 1739 г. из Германии в Таллинн, откуда он уже отправился в столицу Российской империи, где стал придворным художником и где провел оставшиеся полвека своей жизни. Неко­торые из этих портретов и ныне украша­ют экспозицию Нарвской картинной галереи. Но все же главным богатством Лавре­цовского музея было собрание работ русских художников XIX столетия, в основном второй половины его. По-видимому, именно это собрание имел в виду известный русский писатель, библиофил и археограф С.Р. Минцлов, посетивший музей в 1928 г., когда отме­чал: "Такого прекрасного музея я не видел во всем Прибалтийском крае". Из работ старых мастеров в музее экс­понировался 21 барельеф знаменитого русского медальера и скульптора Федо­ра Петровича Толстого, почетного члена и вице-президента Петербургской Ака­демии Художеств. Среди них были прос­лавленные барельефы Ф.П. Толстого, посвященные Отечественной войне 1812 года, а также барельефы на античные темы - со сценами из "Одиссеи" Гомера. С традиционной академической живописью XIX в. знакомила картина одного из крупнейших представителей академического искусства, многие годы бывшего профессором Академии Худо­жеств Петра Васильевича Васина "Братья Гракхи", в работе над которой художнику, возможно, помогали его ученики из академии. Прославленную русскую классику XIX в. в экспозиции Лаврецовского музея представлял И.К. Айвазовский. В музее было четыре его картины: "Пролив Бос­фор ночью", "Буря на Черном море", "Остров Капри", и «Морской пейзаж (Волны Северного моря)», относящиеся к 1890-1891гг., последнему периоду творчества мастера. В собрании музея было 5 работ выдающегося русского художника – мариниста Льва Феликсовича Лагорио, в прочем, с успехом выступавшего и в других жанрах живописи. Это были выполненные в характерной для Л.ф. Лагорио несколько романтической манере картины «Вид Ялты», «Отдых татар в Крыму», На берегу озера», «Вид из грота в Италии», «Костел». Русскую пейзажную живопись прош­лого столетия представляли также многочисленные акварели Людвига Осиповича Премацци, итальянца по происхождению, приехавшего в 1848 г. в Россию, где он быстро стал очень попу­лярен и в течение многих лет пользовал­ся репутацией лучшего в стране мастера акварели. Л. Премацци длительное вре­мя был профессором Академии Худо­жеств. Особенно удавались ему виды зданий. Среди хранившихся в Лаврецовском музее акварелей Л.Премацци и были виды Петербурга, Царского Села, Италии. Известный русский художник-передвижник И.М.Прянишников был представлен в лаврецовском собрании авторским повторением картины "У тихой пристани", хранящейся в Русском музее. Из работ менее известных масте­ров русской пейзажной живописи отметим еще картины А.И. Мещерского ("Алупка в Крыму"), Н.Н. Никитина, В.П. Шрейбера. В музее было то ли автор­ское повторение, то ли копия картины Ю.Ю.Клевера - старшего "Мариенбург (Одичавший парк)". Уроженец Тарту, са­лонный художник Ю.Ю. Клевер прос­лавился своими пейзажами с изображением восходящего или заходя­щего солнца; эти картины пользовались большим успехом у публики. В современной экспозиции Нарвской картинной галереи, созданной на основе сохранившейся части Лаврецовского му­зея, можно увидеть также работы таких выдающихся русских пейзажистов, как И.И. Шишкин ("Лес") и Н.Н. Дубовской ("Перед дождем"). В экспозициях 1913-1941 гг. они почему-то не выставлялись и в инвентарных книгах не отмечены, что заставляет усомниться в полноте последних. Богато была представлена в Лаврецовском музее русская жанровая и историческая живопись. Из образцов жанровой живописи, в первую очередь, надо отметить четыре работы прекрасного русско – украинского художника Константина Александровича Трутовского, автора многих картин, проникнутых любовью к народу, нередко социально-обличительных по своему характеру. Его картины широко представлены и в Русском музее в Петербурге, и в Третьяковской галерее. В Лав­рецовском музее были его акварели и сепии 1890-1891 гг. - "Похороны", "Ро­женица", "У почтовой конторы" и "Чиновные гости". Из них особенно сильное впечатление на зрителей производила акварель "Похороны". На ней изображена грустная похоронная процессия на фоне светлого летнего пейзажа; гроб сопровождают только бедная старушка да мальчонка с девочкой. Украшением коллекции Лаврецов­ского музея считалась картина профес­сора Петербургской Академии Художеств Александра Владимировича Маковского,- одного из представителей знаменитой семьи художников Ма­ковских, как известно, давших русскому искусству ряд крупных мастеров, - "Рас­сказ бывалого охотника" ("Заврался", 1897). Причем это именно оригинал картины, одной из лучших в творческом наследии художника; известны ее ав­торские повторения в других музеях России. На это указал специально изу­чавший в 1937 г. лаврецовское собрание эксперт советских музеев искусствовед Шебуев. Это собрание украшали и четыре работы русского живописца, академика и члена-учредителя Товарищества передвижных художественных выставок Михаила Петровича Клодта, автора жан­ровых картин, проникнутых состра­данием к людскому горю. В нарвском музее можно было увидеть его акварели 1890-х гг. «Думы», «Ожидание», «Бабушка и внучка», «В праздник» («Воскресная идиллия»). В музее была и картина "Чайная" ("В харчевне") одного из самых своеобразных русских художников - жанристов1860-1870гг. Леонида Ивановича Соломаткина, обычно рисовавшего жизнь городских низов в манере, в которой сочетается острая жизненность и лубочный гротеск. Впро­чем, сейчас некоторые искусствоведы выражают сомнение в авторстве Л.И. Соломаткина. Несколькими образцами жанровой живописи в Лаврецовском му­зее были представлены А.И. Морозов, П.К. Вениг и В.А. Голынский ("Отдых на сенокосе"). С Лаврецовыми поддерживала личные связи петербургская рисовальщица и силуэтист Елизавета Меркурьевна Бем, которой особенно удавались картины, изображающие детей, иллюстрации к произведениям для детей. В Лаврецовском собрании были ее акварели "Дети на телеге", "Дети во ржи" ("Дети в поле"), "Прощай, красное солнышко", рисунок с изображением А.Рубинштейна, один силуэт. Из авторов картин на исторические темы в Лаврецовском музее особенно бо­гато был представлен Карл Богданович Вениг, уроженец Таллинна, действительный член и многолетний профессор Петербургской Академии Художеств, типичный представитель академического искусства. Поскольку у нас до сих пор еще принято относиться к творчеству представителей академичес­кого искусства как к чему-то ретроград­ному, отсталому, второ - или даже третьестепенному, то обычно в курсах истории русского искусства его имя лишь упоминается в числе прочих. Меж­ду тем посетители Лаврецовского музея, прежде всего, обращали внимание на его историческую картину "Покорение Ка­зани" (1899) - самое большое по размеру - 475x290 см - полотно в собрании и одновременно самое дорогое (его тог­дашняя стоимость - 3000 р.). На нем изображено взятие штурмом русскими войсками Ивана Грозного Казани в 1552 г. В расположении групп и в позах изоб­раженных на полотне людей, правда, за­метна излишняя театральность (К. Вениг вообще грешил этим), но вместе с тем картина битвы исторически достоверна и по-своему экспрессивна. В экспозиции Лаврецовского музея были и большие исторические полотна К.Венига (некоторые из них и ныне выставлены в Нарвской картинной галерее - "Леди Макбет", "Гибель Новгородской республики"(«Конец новгородского вече»), "Последние минуты Димитрия Самозванца", "Цезарь и Клеопатра" и другие - всего 8 работ. Скорее как исторический живописец представлен в музее Петр Исааков Геллер, поддерживавший и личные контакты с семейством Лаврецовых. В экспозиции были выставлены его исторические полотна "Иван Грозный и Никола Салос у врат Пскова в 1570 г", "Петр I и французский принц Людовик", "Рекрутский набор", "Гоголь читает свои произведения Жуковскому и Пушкину" (сейчас эта картина находится в Пушкинском музее в Петербурге). Впро­чем, среди работ П.Геллера в нарвском музее были и жанровые картины ("Пред­ставление воспитанников патронессе") и портреты (портреты С.А. и Г.А. Лаврецовых); работами в этом роде он, собствен­но, более известен в истории русского искусства. В музее была акварель на исторические темы "Саардамский плотник" ("Петр Великий на корабель­ной верфи в Саардаме") известного рус­ского художника- передвижника К.В. Лебедева. Из других образцов рус­ской исторической живописи в музее можно отметить картины Г.П. Кондратенко "Тризна", "Переправа" и "Месть Ольги древлянам" ("Пожар Искоростени"), Павла Соколова "Мазепа и Мария", авторское повторение картин А.Н. Новоскольцева "Св. Сергий благо­словляет великого князя Дмитрия Донского на войну с Мамаем" (за эту картину художник был награжден Академией Художеств поездкой за границу). В музее было и 3 работы популярного в столичных аристократических да и мещанских кругах художника Т.А. Нефа, уроженца Эстонии, одного из авторов иконостаса Исаакиевского собора, в прочем, более известного своими картинами с изображением обнаженных красавиц. Среди картин Т.А. Неффа в Лаврецовском собрании – «Мадонна и ангел», «Александр Невский». Из работ других известных художников - прибалтийских немцев - в музее была картина Е. Дюккера "Берег моря". Е. Дюкера уроженца Аренсбурга (Курессааре) можно считать представителем как русского, так и немецкого искусства. Выше мы уже говорили о том, что Лаврецовы всячески поддерживали местных, нарвских художников, и их творчество было достаточно широко представлено в музее. Здесь в первую очередь надо отметить картины незаслу­женно забытого Николая Васильевича Семенова (1860-1925), который по окон­чании Петербургской Академии Худо­жеств 35 лет, начиная с 1 890 г., бессменно проработал в Нарве преподавателем рисования в местной гимназии и был го­рячо любим учениками. Это был не толь­ко прекрасный художник, награжденный за свои работы серебряными и золотыми медалями Академии Художеств, но и удивительный человек - человек глубо­ко религиозный, редкой доброты и уникального бескорыстия. "Николаю Васильевичу были чужды стяжание и ал­чность, - вспоминал один из совре­менников. - Правда, он работал без устали, не позволяя себе ленивого без­делья. Но все, что он зарабатывал, он щедрою рукою раздавал бедным, себе отказывая в самом необходимом". Религиозность Н.Семенова, весь его нравственный облик отражались и в работах художника, в частности в его лучших картинах - "Видение Бориса и Глеба», «Исцеление слепорожденного». В Лаврецовском музее было семь его работ, в том числе и пейзажи «Кавказские горы», "Водопад в Ольховке близ Кисловодска" , "Вид Малороссии". Все они относятся к 1890-м гг. Нарвским художником был и Петр Логинов (1865-1917). Он родился в Нарве, учился в Париже, правда, значительную часть жизни прожил в Финляндии, близ Выборга, но умер в родном городе. В музее было полтора десятка картин П. Логинова 1889-1907 гг., чаще всего изображавших виды Крыма, Украины, Финляндии и окрестностей Нарвы. Видимо, местным художником можно считать и Н.Е. Лунда, пятнадцать работ которого также находились в Лаврецовском музее. Это были, как правило, пейзажи центральной России ("Утес Стеньки Разина на Волге"), Крыма, Па­лестины, Украины, Турции. Известно, что в начале XX в. в Нарве и Усть-Нарове состоялись художественные выставки работ Н. Лунда. Как мы уже отметили, Г. Лаврецова еще при жизни стала приобретать для музея и работы местных или так или ина­че связанных с Нарвой эстонских ху­дожников Э. Вербера, П. Арена, А. Промета, А. Янсена. Среди их работ (в частности, П.Арена) было много видов Нарвы и ее окрестностей. В художественном собрании Лаврецовского музея была и западноевропей­ская живопись, но ее чаще всего представляли малоизвестные мастера. В коллекции немало работ и неизвестных фламандских, нидерландских и фран­цузских авторов XVII-XVIII вв. Из работ более известных мастеров в музее вы­ставлялась картина швейцарского ху­дожника XIX в. Александра Калама "Горный пейзаж". А.Калам считался одним из лучших в мире мастеров, отоб­ражавших величие и красоту гор, горных пейзажей, в особенности родных ему Альп. Впрочем, некоторые искусствове­ды выражают сомнение в принадлеж­ности картины "Горный пейзаж" его кисти. В Лаврецовском музее было и очень богатое собрание гравюр как русских, так и западноевропейских мастеров. Среди них были и ценные, как, например, обна­руженная в собрании в 1927 г. гравюра итальянского мастера Франческо Бартолоцци, одна работа "искуснейшего из всех русских граверов" (как его харак­теризовали в старых энциклопедиях) Н.И. Уткина, работа А.Н. Бенуа и другие. В собрании было много старинных гра­вюр, в частности постоянно находившая­ся в экспозиции музея серия видов европейских городов. Была и большая коллекция гравюр с изображением ста­рой Нарвы; позже, уже в период не­зависимой Эстонской Республики, она вместе с картинами мастеров нового вре­мени, изображающими Нарву, была вы­делена в самостоятельный раздел экспозиции, занимавший целую залу. Более скромно в Лаврецовском музее представлена скульптура, но и тут мож­но было найти интересные произве­дения. О средневековом искусстве давали представление 7 деревянных скульптур, перенесенных в музей из Спасо-Преображенского собора и, видимо, сохранявшихся там еще со времен ка­толичества. О барельефах Ф.П.Толстого мы уже говорили. В экспозиции музея были также скульптурные работы такого крупного мастера, как И.Я. Гинцбург ("Лев Толстой", "Григорий Петров"), а также М.П. Попова, И.Н. Жукова ("Сплетницы", "Макс и Мориц" и др.) и А.В.Вернер (ей же принадлежал и мра­морный бюст С.А. Лаврецова); из работ эстонских мастеров - скульптура "Весна" (мрамор) крупнейшего эстонского вая­теля А. Вайценберга. В Лаврецовском музее было богатей­шее собрание образцов прикладного искусства, насчитывавшее несколько тысяч экспонатов. Среди них были пред­меты из фарфора, слоновой кости, кам­ня, майолики, стекла, кожи, всевозможные украшения, ковры, гобе­лены, вышивки, аппликации и прочее и прочее. Особенно ценным было соб­рание изделий из фарфора, в котором очень широко были представлены рабо­ты русского Императорского фарфоро­вого завода и всех основных частных фарфоровых заводов России (прежде всего Гарднера, но также Батенина, По­пова, Терехова и Киселева, братьев Но­вых, Рачкина, Козлова, Миклашевского, Кудинова и других), фарфор зна­менитейшего Мейсенского завода в Гер­мании и Севрского во Франции. Немалую художественную ценность представляли и работы из камня английских мастеров, как и изделия из стекла итальянских. Особый отдел музея составляло собранние образцов восточного, прежде всего прикладного искусства (почти 1000 экспонатов). В конце 1920-х гг. они б размещены в специальной "Восточной зале". Здесь можно было увидеть живопись китайских и японских мастеров, изделия из китайского фарфора, буддийские скульптуры из Средней Азии, образцы восточной каллиграфии, всевозможные изделия из бамбука, сло­новой кости, экзотические предметы во­сточного быта. Это собрание тоже всегда привлекало внимание посетителей му­зея. Но Лаврецовский музей был не только художественным. Это был "комбинированный" музей. В его соб­раниях и экспозициях было много экспо­натов исторического и природоведческого характера, которые в наше время обычно демонстрируются в краеведческих музеях. В нем имелись бо­гатые коллекции предметов быта (впро­чем, очень многие из них могут быть отнесены и к образцам прикладного искусства), мебели, старинной одежды, монет самых разных стран и эпох, орде­нов и медалей, оружия, кое-какие исторические документы, экспонаты археологических раскопок (в том числе древнеегипетские и древнегреческие) - и одновременно естественно - научные экспонаты: минералогические, зоо­логические, ботанические. Можно отметить этнографическое собрании предметов русского крестьянского и труда, в частности собрание народных кукол из разных губерний России. В музее было и большое собрание художественных альбомов и репродукций, как и небольшая, но ценная коллекция книг по искусству на русском, немецком, французском, итальянском, английском языках. Надеемся, что этот краткий обзор лекций музея дал читателям известное представление о его характере к богатствах. Нам осталось рассказать о дальней музея и его собраний 1920-е гг. музей пополнялся, в ном, за счет предметов эстонского изобразительного искусства и этнографии.Музею завещал собрание своих нарвский художник Эдуард Вербер 1877- 1927), в свое время учившийся в Петербурге и работавший в Нарве преподавателем рисования в гимназии. Его работы были размещены в специальной. Частично были приобретены музеем, частично депонированы в нем так на­зываемым Культурным капиталом Эстонии работы ряда известных эстонских мастеров - П. Бурмана, А. Йохани, М. Лаарманна, Х. Мугасто, Э.Оле и других. С этого времени Лаврецовский музей может считаться уже не только музеем русского, но в какой-то мере и эстонского искусства. В первоначальном размещении экспо­натов по залам не было особого порядка, не чувствовалось какой-либо системы. Это вызывало справедливые нарекания со стороны более образованной публики, в особенности иностранных туристов. В конце 1920-х - начале 1930-х гг. дважды предпринималась основательнейшая реорганизация всей экспозиции музея. Особенно важной, носившей принципиальный характер явилась реор­ганизация 1931/32 года, проведенная новым заведующим музеем магистром Арнольдом Соомом при участии крупнейшего эстонского ученого-искусствоведа Вольдемара Вага, благополучно здравствующего и ныне. В размещении экспонатов по залам они постарались следовать принципу хронологическому и в какой то мере страноведческому. В зале 1 было размещено искусство XVII – XVII вв., в залах 2, 3, 5 и 6 - русское изобразительное искусство XIX в., В зале 4 – восточное искусство, а в зале 7 – Западноевропейская живопись XIX столетия. 3ал 8 был посвящен видам Нарвы (копии ряда старинных гравюр были сделаны нарвским художником В. Пейлем), а зал 9 - эстонскому изобразительному искусству. С начала 1930-х гг. работники музея начали самостоятельно собирать пред­меты быта и народного искусства в окре­стностях Нарвы. Прежде всего они занялись сбором ингерманландского эт­нографического материала в Принаровье, затем образцов эстонской этнографии в Алутагузе - в приходах Вайвара, Йыхви, Люганузе и Иисаку. Ре­зультатом этих экспедиций явилось открытие большой постоянной этно­графической выставки, размещавшейся в трех залах. С конца 1930-х гг. планировалось приступить к собиранию предметов этнографии русского насе­ления Принаровья. Как известно, русские крестьяне составляли большую часть жителей этого края, причем это было старожильческое население, проживавшее в этих местах со старо­давних времен. В их среде действительно могло храниться немало предметов старинного быта да и не только быта: на Скарятиной Горе, например, находился Кресто - Ольгинский храм ХIIIв. с образ­цами старинной иконописи. К работе по собиранию образцов русской старины в Принаровье успели приступить, но работа эта из-за событий 1940/41 года не была доведена до конца. От первой мировой войны, как и от гражданской, Лаврецовский музей не пострадал. Однако вторая мировая война нанесла ему непоправимый урон - музей прекратил свое существование, здание его было разрушено.

Сергей Исаков