О Нарве рассказывают не только всякого рода описания путешествий, но и стихи, повести, романы (чаще всего малоизвестных писателей). Так, около Нарвы происходит часть действия большого исторического романа Б. Федорова «Князь Курбский».
Лукьян Андреевич Якубович (1805-1839)
В 1835 году малоизвестный литератор Л. Якубович публикует стихотворение «Старый русский замок»:
Где волной сребряно-шумной
Бьет Нарова о гранит, —
Тщетно в ярости безумной
За волной волну клубит, —
На горе есть замок древний;
Мы и времени рука,
Истребив окрест деревни,
пощадили старика.
Старец, что ты мрачен ныне?
Вкруг тебя кипит народ,
И как прежде по ложбине
Речка светлая течет.
Иль грустишь ты, замок
старый,
О минувших временах?
Иль еще звучат удары
Шведских ядер на стенах?
Далее следует ответ старого замка, в котором содержится жалоба на «изнеженный народ» современности.
На русский язык в 1830—1840 гг. переводятся и наиболее интересные произведения о Нарве, написанные на иностранных языках.
Александр фон Унгерн-Штернберг (1806-1868).
Так, в 1832 году была опубликована переведенная с немецкого повесть А. Унгерн-Штернберга «Русский стан под Нарвою», рассказывающая о событиях Северной войны при Петре I.
Из оригинальных художественных произведений 1840 гг., посвященных Нарве, можно отметить исторический рассказ П.Р. Фурмана «Нарва. Нарвская легенда».
Петр Романович Фурман (1809—1856) был известен своими рассчитанными на юношество биографическими повестями об исторических деятелях. Не слишком удачные в художественном отношении, они тем не менее были широко известны школьникам, потому что были признаны чуть ли не обязательными для школьных библиотек. Исторический рассказ П.Р. Фурмана «Нарва. Нарвская легенда», несколько раз выходивший отдельным изданием, также был одобрен Министерством народного просвещения в качестве книги, рекомендованной для училищ.
Книжка Фурмана навеяна путешествием автора, но в центре ее не столько зарисовки города и даже не столько описание прошлого Нарвы, сколько пересказ легенды о свирепом рыцаре Индрике фон Бяренгаупте. В 1501 г., — рассказывается в легенде, — русские напали на находящуюся в руках немецких рыцарей Нарву. Бяренгаупт отчаянно защищал свой дом, где находилась его красавица-жена с сыном. Но никто не мог сдержать напора русских. Они ворвались в дом рыцаря, и Бяренгаупт убил свою жену, чтобы она не попала в руки русских. Но проделать то же самое со своим сыном он не успел. Русские увезли сына рыцаря к себе, в Ивангород.
С тех пор Бяренгаупт затаил в душе страшную месть против русских. С двумя слугами он опускается якобы для покаянья в мрачное подземелье, известное под названием Могилы, куда сажали обреченных на голодную смерть преступников. Десять лет безвыходно проводит он здесь. Оказывается, все эти годы он рыл подземный ход под рекой Наровой. который должен был тайно соединить немецкую Нарву с русским Ивангородом.
По подземному ходу немецкие рыцари во главе с Бяренгауптом неожиданно проникают в Ивангород и устраивают там массовую резню. Бяренгаупту удается захватить своего пропавшего в 1501 г. сына, которого он чуть было не убил в бою.
Но его сын Отто за это время позабыл все немецкое, он считает себя русским, к тому же он влюблен в дочь ивангородского воеводы. Отто тянет обратно в Ивангород, и Бяренгаупт с проклятьями вынужден отпустить его.
С тех пор ненависть Индрика фон Бяренгаупта к русским еще более усилилась. Он предлагает рыцарям вновь через подземный ход устроить нападение на Ивангород. Но когда рыцари во главе с Бяренгаптом движутся по подземному ходу, они встречают русских, которых ведет Отто. В узком подземелии при свете тускло горящих факелов происходит яростный поединок двух непримиримых врагов — отца и сына. Оба гибнут в потоках воды, прорвавшейся в подземелье через возникшее в пылу боя отверстие в потолке.
«Мне показали вход в этот древний туннель и выход из него, — пишет П.Р. Фурман. — Из низкого свода в одном из подземелий разливается вода; в черном пространстве, остающемся между поверхностью воды и потолком подземного хода, сквозной ветер уныло завывает... Это, говорят, стонет душа Индрика, не находящая покоя...»
Легенда П.Р. Фурмана позже использовалась в произведениях других авторов. Нарвские старожилы и до сих пор помнят немало всякого рода легенд о подземных ходах, остатки которых можно видеть и сейчас.
„ДУБИНУШКА" НАД НАРВОЙ
В 1886 г. Нарву посетил известный в свое время поэт Константин Константинович Случевский (1837—1904). Свои впечатления он описал в выдержавшей несколько изданий книге «По Северо-Западу России». Это путевые заметки Случевского, в них он приводит данные о прошлом Нарвы, описывает общую картину города, памятники и исторические достопримечательности, Кренгольм и водопад. Случевский был консервативно настроенным дворянином, и его особенно интересуют церкви и все то, что говорит о силе русского самодержавия. Впрочем, в его книге ощутимы и буржуазные веянья — отсюда интерес к промышленности Нарвы, характеристика ее фабрик.
К.К. Случевскому очень понравилась Нарва и ее окрестности, особенно Гунгербург. В 1890 г. вышла отдельным изданием его книга «Нарва. Ее былое и настоящее».
Лето Случевский проводил обычно в Усть-Нарве. Его дача здесь, известная под названием «Уголок», считалась одним из красивейших архитектурных сооружений курортного поселка: окруженная садом, она была расположена на горке, откуда открывался живописный вид на море, реку и сосновый лес
На этой даче бывал и плодовитый поэт конца XIX—начала XX вв. Аполлон Коринфский, создавший цикл стихов «В эстонском краю» (1898). В этот цикл входит и несколько стихотворений, посвященных нашему городу. Вот, например, стихотворение А. Коринфского «Нарва»:
Кровли поросшие мохом,
Башни зубчатой стены
Веют загадочным вздохом,
Былью седой старины...
Сотни готических зданий
Окнами смотрят кругом —
Тени безмолвных преданий,
Спящих бестрепетным сном...
Над головою балконы
Виснут с обеих сторон...
Ратуша... кирка... колонны...
Стиль допетровских времен...
Камень кругом, черепица;
Улицы вьются змеей...
Окаменелые лица,
Окаменелый покой...
В другом стихотворении А. Коринфский рассказывает о том, как разносится над Наровой мотив волжской «Дубинушки», которую поют русские и эстонцы, как бы символизируя этим единение двух народов.
Д.Н. Мамин-Сибиряк (1852 1912) и его дочь Е.Д. Мамина.18.07.1898 Гунгербург
Бывал в Нарве и Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк, неоднократно совершавший поездки по Балтийскому побережью. Художественное описание того, что он видел в Эстонии, мы находим в его путевых заметках «Русская заграница», впервые опубликованных в 1903 г. в газете «Уральская жизнь». Здесь есть краткая характеристика прошлого и настоящего Нарвы, здешнего населения и природы. Писатель с восхищением отзывается об Усть-Нарве. «Чудный морской берег, великолепное купанье, громадная площадь хвойного леса — все это делает Гунгербург одним из первоклассных русских курортов, на котором находят себе летний приют больше десяти тысяч дачников и больных,»— пишет он.
Но не только литераторы увлекались Нарвой и ее окрестностями. Богатая историческими достопримечательностями Нарва, живописное побережье Финского залива около Усть-Нарвы привлекали к себе и внимание русских художников.
Восторженным поклонником Нарвы и Гунгербурга был известный русский художник-пейзажист Арсений Иванович Мещерский (1834—1902). На двенадцатой выставке товарищества передвижников в 1884 г. демонстрировалась его картина «Нарвский порт», положительно оцененная критиком В.В. Стасовым. Позже появились картины Мещерского «Побережье Нарвского залива» и «Нарвский рейд», заслуженно считающиеся одними из лучших в его творческом наследии.
Шишкин Иван Иванович (1832-1898). Автопортрет. 1886 г.
Летом 1888 г. на берегу Финского залива в деревне Удриас (невдалеке от Усть-Нарвы) побывал Иван Иванович Шишкин. Результатом его пребывания здесь явилась картина «У берегов Финского залива», выставленная на 17-й выставке товарищества передвижников. На ней изображен колоссальный обрыв на берегу Финскою залива. На верху обрыва ровной полосой тянется рожь, внизу — густые развесистые деревья и огромные гранитные валуны. Для тех, кто хотя бы раз бродил по берегу залива между Усть-Нарвой и Силламяэ, этот пейзаж кажется удивительно знакомым.
Усть-Нарва оставалась местом летнего отдыха для многих писателей и в начале нашего века. Еще в годы первой мировой войны здесь бывал известный поэт-декадент Игорь Северянин, посвятивший ряд своих стихов и Нарве.
Да, Нарва сыграла свою роль в истории русской литературы. Историческое прошлое нашего города, его современность неоднократно бывали предметом поэтическою вдохновения для писателей. На своих древних улицах Нарва видела многих замечательных литераторов. Об этом стоит помнить нарвитянину!
Мы, конечно, должны учитывать, что многое осталось вне поля зрения писателей. Так, почти никто не писал о жизни трудового люда города. Между тем, уже в семидесятые годы XIX века Нарва стала одним из центров рабочего движения в России, а позже центром эстонской социал-демократии. Обо всем этом писатели умалчивали, увлекаясь описанием исторических достопримечательностей города. В этом отношении огромное значение имеют воспоминания замечательного рабочего-революционера Василия Герасимова, хотя они и не претендуют на художественность.
Жизнь рабочих Кренгольма, зверства капиталистической эксплуатации великолепно раскрыл знаменитый эстонский писатель Эдуард Вильде в романе «Железные руки» (1898), написанном во многом на материале личных наблюдений автора. Но это уже предмет нового большого разговора о том, какую роль сыграла Нарва в истории эстонской литературы.
С. Исаков
преподаватель Тартуского университета
"Нарвский рабочий" № 95 от 09.08.1960 и № 102 от 25.08.1960
|
